Агробление по-олбански - Ильдар Абузяров Страница 83

3

Мы поднимались по крутой лестнице дома Порошкански в квартиру, где нас ждали Айгюдь, Хурхуд, Фериде и Эсфирь. У Жана в руках был большой букет роз, у меня – васильки, у Рауля лютики, у Эрика – горшочек с базиликом. А в это самое время на шерстяных коврах Синей мечети, что своими волнами так похожи на море и эбру, рыдал после молитвы, вспоминая вдохновенное лицо Александры, влюбленный Петр. А его друг Порошкански медленно опускался на дно к чайным ложкам с тонкими ручками, к ремню с медной пряжкой «Морфлот», к саквояжу французского лекаря Абдул-Хамида, к чесночнице с заржавевшей рукояткой. К серебряной амфоре с душистым коровьим маслом. К золотой фигурке бычка. К филировочным ножницам брадобрея Мустафы. К браслету Сент-Экзюпери, на котором выгравирован не старый нью-йоркский, а новый морской адрес писателя. К перстню-талисману рыбаков – символу их веры в спасение, на котором изображен Петр, вытаскивающий сетями души утопших. К записным книжкам Магеллана в кожаном переплете. К разрушенным стихией дворцам и храмам Атлантиды. И к тапочкам последнего султана Стамбула, которые символизируют конец истории.

Теперь Порошкански знал, что пучины Средиземного моря, и особенно Босфора, в лучах заходящего солнца до боли в глазах напоминают приготовленную для создания эбру воду, которую сначала покрывают коровьим маслом и соком поджелудочной железы. Затем красками – желтой, зеленой, синей, красной, белой, черной. Потом иголками, острыми, как лучи солнца, прямо на разноцветной поверхности рисуют цветы. Остается лишь быстро опустить на окрашенную воду лист бумаги. И вот уже готова неповторимая обложка книги с красным вензелем – тюльпаном, покорно склонившим голову в молитве.

КОНЕЦ