72 метра. Книга прозы - Александр Покровский Страница 104

Если мне принесут аппарат с поверхности, передняя крышка закрываться не будет до тех пор, пока его не вложат в торпедный аппарат и не стукнут несколько раз по крышке — «закрывай». И мы его втянем обратно в корпус.

Мы с Витькой выйдем в последней тройке.

Так положено.

По-другому нельзя.

И крышка торпедного аппарата останется открытой — ее некому будет закрыть.

И сразу на поверхность. Она всего лишь в семидесяти метрах. Земноводные, как нам хочется на поверхность! Там воздух, воздух, воздух — колючий, ядреный, щекочущий нёбо, обжигающий язык и гортань, — воздух, мать вашу!

В лодке он совсем не такой. В нем нет того, что заставляет сома ворочаться в подсыхающей луже, а угря — плясать на раскаленной сковородке. В нем нет того, что заставляет нас здесь не спать, поминутно вскакивать, вздрагивать, временами выть собакой, выражаясь фигурально, и говорить, говорить, забалтывая самого себя, а потом жевать окаменевшие сухари и глотать кипяток.

В нем нет того, что заставит нас подняться на поверхность, рывком перевести флажок аппарата на дыхание в атмосферу и дышать, дышать, жадно, с хрипом засасывая эту невероятную вкуснотищу в собственные внутренности, а потом плыть до берега четыре мили и там, в полосе прибоя, скользя и спотыкаясь, искать выход на скалы и по ним наверх, наверх — карабкаться до изнеможения и идти, идти.

И мы дойдем.

Только так.

А как же иначе?

И нам бросятся навстречу: «Живы?!»— А мы им: «Еще бы!»

Вот увидишь, приятель, так все и будет. Ты мне веришь? Нет? Это потому, что мы с тобой совсем разные… Ты, наверное, думаешь, что все, что здесь наговорено, не случилось, и мы все давно умерли, захлебнулись в той самой волне, которая гонялась за нами по отсекам, нагнала и поглотила, и мы утонули, и последнее, что мы видели, — это лампочки аварийного освещения, растворяющиеся в глубине, а все, что после, — всего лишь отблески происходящего, запись умирающего сознания. Запись в виде звука, образа. Это оно так цепляется за ускользающий мир. Запись есть, а нас уже нет.

Честно говоря, иногда мне так тоже кажется.

Поэтому я и не сплю…