Общество и хозяйство в Римской империи. В 2 томах. Том 2 - Михаил Ростовцев Страница 66

Чтобы иметь возможность покупать расположение солдат, Каракалле требовались невообразимые суммы. Денежный запас, созданный Септимием Севером, скоро был исчерпан. Поэтому для наполнения казны Каракалла прибегал к чрезвычайным мерам. Источники его доходов известны нам исключительно из описаний Диона. Во-первых, он ловко и систематически прибирал к рукам богатство состоятельных слоев общества. Поземельный и поголовный налог, т. е. основной налог трудящихся классов, не повышался; зато коронный налог (aurum coronariut), особый, дополнительный подоходный налог, взимавшийся преимущественно с состоятельных граждан, вновь увеличился. Тяжелым гнетом были поставки продовольствия. Хотя эта повинность, служившая обеспечению солдат, распространялась в равной мере на всех, основные тяготы несли все же крупные землевладельцы, у которых всегда скапливались значительные запасы, в то время как у крестьян ничего не оставалось. Дион особо подчеркивает, что эти поставки не оплачивались и что богатым гражданам часто приходилось закупать продовольствие, поставку которого они обязаны были обеспечить. Наконец, существенный источник доходов составляли принудительные дары, взимаемые как с отдельных граждан, так и с городов; это вымогание денег было произволом, который немногим отличался от обычного грабежа. Единственными регулярными налогами, которые были увеличены, т. е. удвоены, были налог с наследства и налог на освобождение, всегда тесно друг с другом связанные. Очевидно, что эти налоги преимущественно приходились на долю состоятельных граждан. [184]

Взаимная вражда Каракаллы и высших городских сословий яснее всего обнаруживается в чудовищной — правда, погруженной во мрак истории — бойни в Александрии перед парфянским походом императора. Без какого-либо повода Каракалла тайно приказал зверски умертвить всех юношей Александрии и дополнил это массовое убийство резней в домах, где квартировали его солдаты и офицеры. Наши источники не дают этому преступлению никакого объяснения. Невозможно поверить, что Каракалла совершил его только потому, что александрийцы насмехались над ним, — их поведение можно легко объяснить гнетом принудительных поставок и растущим бременем муниципальных литургий. По моему мнению, основные расходы на военную подготовку к Парфянской войне, вероятно, должен был нести Египет. Для Антиохии, например, Каракалла оказался защитником и благодетелем, а не палачом. Сирию, родину своей матери, Каракалла пощадил, и все бремя легло на Египет. Неудивительно, что такое положение вещей вызвало в Египте, и в особенности в Александрии, сильнейшее ожесточение. Следовательно, можно предположить, что чувства александрийцев по отношению к императору были отнюдь не дружественны; возможно, именно тогда в одном памфлете были собраны так называемые языческие мученические акты, и этот памфлет распространился по всему Египту. Каракалла не заблуждался насчет истинного положения вещей, и оно его беспокоило. Он опасался, что, пока он пребывает в Парфии, в стране может подняться восстание и дорога назад будет отрезана; возможно, он считал также, что в Египте против него существует заговор. В соответствии с этим он и действовал, и тут в полной мере раскрылись его трусость и другие дурные качества. Но чем бы ни объяснялось его поведение, этот эпизод со всей ясностью обнаруживает истинное отношение Каракаллы к городской буржуазии и готовность армии оказать ему поддержку в осуществлении любых жестокостей, направленных против городов. [185]