Распятая Русь. Предания "Велесовой книги" - Алексей Соловьев Страница 35

– Держи! Когда мы закончим наш великий поход, я дам столько этого желтого металла, сколько ты весишь в своих доспехах! Клянусь Христом!!

Бикки принял золото. Положил его рядом с собою, улыбнулся:

– Тогда я постараюсь разжиреть и буду просить Одина, чтобы он дал мне в дар самые тяжелые доспехи!..

Словно облако саранчи, тридцать тысяч готов начали перемещаться от германских лесов к истокам великой реки Ра. Они опустошили земли приильменских славян, раскидывая сети широкой облавы, благо замерзшие реки и болота не становились препятствием на пути алчущих добычи воинов. По реке Мологе вышли на Ра, узкую в своем начальном течении, но надежно ведущую по заселенным землям к Гирканскому морю. Меря, мордва, мещера, мурома, мари поневоле щедро делились запасами пищи для ратников и лошадей. Еще несколько тысяч молодых и крепких мужиков влилось в рать готского короля. Большинство не по своей воле, а будучи плененными или взятыми в кабалу из-за бедности отцов, но были и такие, кто поверил в звезду Германареха и возможность круто изменить собственную жизнь, став богатым с помощью меча за счет неведомых южных народов.

К концу зимы король достиг устья Камы, где остановился на две недели, поджидая ушедшие ранее в Закамье дружины и своих соглядаев-разведчиков, что под видом купцов должны были пересечь земли Русколани и союзных ей князей и выйти сюда с началом весны. Его интересовало, не прознал ли Белояр про дальнее обходное движение, смогли ли оставленные под командой брата Вультвульфа тысячи ратных притянуть внимание антов и русов к западным границам. Младший брат должен был лишь обозначать активное присутствие в междуречье Днестра и Дуная, никоим образом не ища боя, но распространяя слухи, что летом готы пойдут берегом Понтиды к Таврии и Меотиде. После кровавой расправы над средним братом Германарех не сомневался в абсолютной послушности Вультвульфа.

Ярл Бикки вернулся из похода в Закамье, тяжело огрузив заводных коней слитками серебра. По его словам, жители тех мест выплавляли его из добытой руды подобно железу. Он хвастливо сообщил королю:

– Мои верные берсерки Кюн, Верт, Байгуд и Бёдвар хотели было идти до самых гор, где, по словам дикарей, золото можно мыть в ручьях овечьей шкурой. Ты отпустишь меня в поход, мой конунг, после того, как мы покончим с Русколанью?

– Да, но… ПОСЛЕ! – ожег своего советника взглядом Германарех. – А пока с твоих викингов хватит и того, что я им пообещал!

Ярл осекся. Пристально посмотрел на короля.

– Криптии-разведчики принесли дурные вести?

– Нет, пока все спокойно. Белояр в своем Русграде, полянский князь Словен, кого я больше всего опасаюсь, сидит в Киеве.

– Тогда что тебя так тревожит? Еще немного, и мы двинемся вдоль Ра на юг, выбрасывая вперед быстрые конные отряды. С булгарами драться не будем, пусть ждут своего часа. Первым падет князь Бобрец, потом очередь Дыха и его Голуни, потом Кияр. Не пройдет и трех месяцев, как ты сможешь станцевать своим конем на Мессии антов и бросить на ночное ложе его прекрасную сестру!

– Мне приснился сегодня дурной сон, Бикки! Будто меня, гордого кречета, пытаются заклевать в небесах два черных ворона. И у них это неплохо получалось, пока я не проснулся, весь в поту.

– Старайся меньше спать на левом боку, мой конунг, – с улыбкой ответил викинг. – Даже у более молодых от неудачной позы оно может дать перебои. Лучше выпей сегодня местного хмельного меда и отдохни на юном животе! Ты, говорят, уже неделю не знал новой женщины?

– Шесть дней, – буркнул старый гот. – Пожалуй, ты прав, я слишком много времени без тебя думал о скорых боях. Разделишь со мною стол сегодня вечером?

– С радостью, мой повелитель!

Уже в конце долгого застолья, хмельного и мясного, после овладения прямо рядом со столом юной дочерью местного князька, Германарех вдруг спросил ярла:

– Послушай, Бикки! Откуда ты знаешь, что сестра князя антов – красавица?

– Ее видели многие из тех, кто потом несет вести мне, конунг! Она не зря носит имя Лебеди. Все утверждают, что невозможно оторвать глаз от ее лица, груди, бедер…

– И Бус до сих пор не отдал ее ни за кого?

– У Словена сын – ее погодок. Возможно, Белояр хочет скрепить родством наметившийся союз. Но я сделаю все возможное своим мечом и дружиной, чтобы первым ее девственное тело познало тебя, мой конунг!..

Пьяный Бикки хохотнул, жестом велел полураздетой девочке лечь рядом с собой. В шатре вновь послышались частые вздохи, стоны и довольное мужское рычание…

…Лед на двух больших реках оголился от снега и заблестел, когда отдохнувшее войско тремя потоками двинулось навстречу южному теплу. Воронежецкий князь Бобрец узнал об этом слишком поздно…

– Что?!! Готы?! Идут от Ра на Воронежец?! Бобрец ничего не перепутал?! Может быть, гунны?!

Князь Белояр кричал в не свойственной ему манере. Усталый, едва держащийся на ногах посыльный стоял перед ним, опустив глаза к свежевымытому щелоком полу. С трудом разлепив сухие губы, ответил:

– Нет, княже, готы! Мы взяли двоих из дозора. Германарех их ведет.

– Сколько всего, узнали?

– Говорят, поболе сорока тыщ будет. Повели испить мне дать, горло все пересохло… Трое суток не пил – не ел…

Князь спохватился, велел отвести гонца в нижнюю горницу, накормить, помыть и уложить спать. Приказал срочно призвать к себе Верена, сам же заходил по гульбищу взад-вперед. Никогда еще он не чувствовал себя таким растерянно-беспомощным. Германарех вновь доказал, что он – великий полководец, и противопоставить этому, увы, Бус ничего не мог. Горячее сердце требовало лишь одного: посадить на коней всех воев, что были под рукою, и нестись к далекому Воронежцу на помощь союзнику. Разум же возражал: «Нельзя, погубишь все!!» Оттого и хотел он срочно увидеть Верена, чтобы хладнокровный опытный воевода успокоил хоть немного кровь.

Боярин вошел неторопливой походкой, слегка поклонился, выжидающе застыл перед князем.

– Прибыл гонец от… – начал было Бус, но воевода перебил его:

– Ведаю, княже! И одно отвечу – Бобрецу помочь ни ты, ни Словен уже не сможете. Народ в полях спину гнет – время сева! За месяц рать не соберем. Одни дружины наши против Германареха – капли воды против большого пожара. Только единым войском всех славян сможем сию беду остановить.

– Значит, надо слать гонцов в Киев, Кияр, Голунь! Бобреца просить бросить свои земли и на Непру уходить со всеми, кого еще можно призвать!

– Коли сам князь воронежский об этом помыслит – будет прекрасно. Гонец же не успеет, не будет у него нужного срока. Давай спасать то, что мы еще в силах спасти.

Белояр вновь несколько раз стремительно пересек гульбище. Верен молчал.

– Значит… уступить готам земли и людей? Отдать без боя Кияр, Голунь, Тмутаракань? Захотят ли Златогор и Дых заплатить такую цену за союз?