Скипетр дракона - Эд Гринвуд Страница 40

Камень Джаварра снова замедлился, его сияние поблекло, и юноша опять начал падать. На этот раз не так стремительно, но тряхнуло его порядочно.

— Да ч-что ты делаешь? — закричал он от ярости и непонимания, когда снова смог говорить.

— Беру под контроль твой Дваер, — насмешливо ответил Эзендор Черные Земли. — У меня нет времени наказывать болтливых щенков, которые считают, что магия — венец всему, и суют свой нос куда не просят. Пусть даже этого щенка и зовут Джаварром Радужным Драконом.

А потом юный чародей понял, что кружится по нисходящей спирали над полем битвы, его руки хватают пустой воздух, не в силах остановить падение. Поющий звук раздался из его Дваера, тембр его становился все выше, выше…

Неожиданно перед ним полыхнуло голубое сияние. Огромная сфера огня поглотила звездочку, которая была его врагом, и заслонила полнеба. Рев ветра в ушах затих, а песня Камня сменилась нестройным дребезжанием.

— Черные Земли! — закричал из сферы женский голос, дрожащий от злости и усталости. — Наконец-то!

— Бейте, сестры! — завопила вторая женщина. — Бейте!

Огонь и молнии страшных заклинаний, которых Джаварр никогда прежде не видел, вырвались из сферы и ударили туда, где кружился Черные Земли. Они обогнули ярко засветившегося регента и набросились на него со всех сторон.

— Умри, Черные Земли! — завизжала третья женщина, и голос ее звенел от слез. — Это за Раевура Талазорна!

Джаварр Радужный Дракон уже открыл рот, чтобы закричать от восторга, уже поднял кулак над головой… Но тут воздух перед ним взорвался в неистовой вспышке, молнии пронзили все вокруг…

Лошади ржали и брыкались, сбрасывая седоков. Воины кричали и бежали прочь в страхе и замешательстве, спасаясь от огненного дождя с небес. Кто-то упал, кто-то спрятался за щитом, со страхом ожидая следующей вспышки. В ушах у них звенел и отдавался эхом грохот последнего взрыва. Этот грохот прокатился по всей равнине, долетел от Сарта до гор и вернулся обратно.

Но вспышек больше не последовало. Теперь не происходило ничего, лишь слышалось шипение в темнеющем небе, да пронесся сильный порыв ветра. Этот ветер развеивал по всему Сарту мокрые обрывки. Крестьяне выходили из домов, чтобы поглядеть, что же это стучит по крыше и падает в сады и огороды. А это были мелкие ошметки Радужного Дракона и аглиртского воителя.

В ТЕМНОТЕ дорога была не видна. Но он слишком хорошо знал эту дорогу, до последней каменной ступени, по которой сползал вниз, головой вперед, упираясь в пыльный, холодный камень подбородком и стонущими от невыносимой боли раздавленными, изломанными пальцами. Его стоны эхом отдавались от каменных стен в холодном, пустынном подземелье. Никто не приходил сюда, кроме крыс — и Ингрила Амбелтера.

Он улыбнулся в темноте. Да. Вот уж точно — никто не приходит сюда, кроме крыс.

Лестница закончилась — хорошо, вот и последняя ступенька. Теперь — через эту маленькую, невидимую в темноте комнату, потом — направо, туда, где торчит из стены выщербленный камень… Где-то там, внизу, откроется проход…

Он протянул руку, нащупывая нужный камень, но не рассчитал и слишком сильно ударился о стену. Боль пронзила искалеченные пальцы. Повелитель Заклинаний всхлипнул и содрогнулся, стараясь перетерпеть боль. Вскоре он снова собрался с силами и пополз дальше. Он уже не раз пожалел, что не оставил Гадастера немного ближе к выходу наверх — ну хотя бы на несколько запертых комнат ближе…

Внезапная волна огненной силы пронеслась и отхлынула, откатилась куда-то…

Что это было?

— Случилось что-то важное… что-то очень сильное, — задыхаясь, прошептал Ингрил.

Его хриплый шепот эхом отразился от стен в темной пустоте подземелья… и затих. Больше не было слышно ни звука. Ничто не пробудилось, ничто не спешило, спотыкаясь и падая, по темным коридорам — и это было хорошо.

Чародей прижался лбом к холодным камням и какое-то время лежал не двигаясь. В голове у него звенело, и он прекрасно знал, что ощутил несколько мгновений назад, — это был сильный всплеск магии, сотворенной где-то на юго-западе, невидимой, но такой же живой и реальной, как крик сотни людей. Крестьяне и солдаты могли даже не почувствовать этого, но на каждого чародея это подействовало так же, как на Ингрила, — волна магии громовым ревом ворвалась в их сознание, а потом схлынула и понеслась дальше, оставив их ошеломленными.

Только что было сотворено великое заклинание или случился какой-то магический катаклизм — где-то совсем неподалеку, в Дарсаре, или, может быть, даже в самой Аглирте. А он, Ингрил, вынужден ползти по холодному каменному полу, беспомощный, как больное дитя, ползти, чтобы обнять скелет мертвого чародея.

Гадастер Мулкин, несомненно, все так же терпеливо ждет и улыбается — больше не учитель и не мучитель Амбелтера. Ингрил спрятал его глубоко в подземелье и превратил в свой лучший секрет — в целебные мощи, которые использовал для исцеления только он, Повелитель Заклинаний Амбелтер. И сейчас Ингрил снова крайне нуждался в целебной силе этих мощей. Пока он не исправит то, что сотворил с ним Черные Земли, он будет ничем не лучше жалкого, беспомощного червяка.

Может быть, Черные Земли погиб в том всплеске магии, сотворяя что-то с Кровавым Мечом — или пытаясь это сделать. В конце концов, у магов-дилетантов редко получалось сотворить именно то, что они хотели…

Но бывало, что у них все выходило слишком хорошо — и тогда они горько сожалели о содеянном. Ингрил считал, что в этом проявляется дурное чувство юмора, присущее богам. Зато у них более чем достаточно чародейского мастерства и склонности к рискованным экспериментам.

Ингрил начал замерзать, тело стало непослушным и неуклюжим. И он никак не мог догадаться об источнике той гигантской волны магии, с которой ему, возможно, еще придется столкнуться. Мысли Ингрила Амбелтера были так же темны, как подвалы замка Серебряного Древа, в которых он находился.

— Случилось что-то очень важное, — повторил Ингрил и, разозлившись, добавил: — А я это пропустил.

Дрожа всем телом и корчась от боли, маг прополз через дверной проем и двинулся дальше, в холодную и темную глубину подвалов.

Свет вспыхивал подобно молниям в грозовую ночь, отражаясь от роскошно украшенного высокого потолка большого зала в Арлунде, где парила сфера, источающая заклинание. Вспышки трижды вырывались из сферы и беспорядочно метались по комнате. Пятеро Радужных Драконов в длинных мантиях не в силах были сдержать дрожь, когда всплески заклинания проносились сквозь них.

Они стояли и пристально смотрели на сферу — не обращая внимания на дым, поднимавшийся от их одежд, на боль, от которой из глаз текли слезы, на кровь, ручейками струившуюся у них изо ртов и ноздрей, на мечущиеся но залу стрелы колдовского огня.

Внезапно один из них протянул руку, коснулся сияющей сферы и сразу же отпрянул назад, издав приглушенный всхлип.